О моих талантливых земляках 2

Трудно жить, выполняя одну работу, но мечтая о совершенно другой деятельности. К примеру, в недавней публикации своего блога я рассказала о молодой девушке, которая выполняя работу медсестры Константиновского РДЦ, пишет веселые рассказы о детях. В тайности она мечтает о том, что когда-нибудь ее хобби станет основной работой, которая может ее прокормить. Однажды она даже рискнула принести свои работы в редакцию. Я познакомилась с аккуратно прошитыми и бережно оформленными книжечками рассказов в стиле «самиздата». Понравилось. Пару работ опубликовали в нашей газете. Правда, без гонорара, просто для «моральной» поддержки. Автор и этому обрадовалась. Поблагодарила за теплые слова в адрес ее творческих начинаний. Но, конечно же, девушке хотелось большего. Увы, не сразу задуманное сбывается. Еще одну работу предлагаю на суд наших читателей.

 Мишкина помощь или брат в беде не бросит 

Когда речь заходит о стоматологах, мы с братом начинаем нервничать. Это и понятно: ведь зубы мы чистим два раза в день, а конфеты едим чаще. Праздников за последние два месяца было много: Новый год, Рождество, 4 дня рождения, день именинника в классе, да и сами зимние каникулы оказались двумя неделями сплошного «сладкоежничества». Так что нет ничего удивительного в том, что к 23 февраля у Федьки разболелся зуб… 

Удивляться было не чему, зато было от чего испугаться… И испугаться сильно. Фраза «нужно идти к стоматологу» прозвучала, как приговор. Федька в очередной раз обругал себя за излишнюю любовь к кондитерским изделиям и поклялся, что больше никогда на сладости и смотреть не будет, хотя отлично понимал, что при первом же взгляде на любимые вкусности, сработает условный рефлекс, как у собаки Павлова, и удержаться он не сможет. 

Каждый раз, когда он наедается конфет и в очередной раз покрывается аллергической сыпью, на вполне резонный вопрос родителей: «Зачем он это сделал?», он отвечает одно и то же: «Обстоятельства были сильнее меня…» 

Но не зря народная мудрость гласит: «Любишь кататься – люби и саночки возить». И время расплаты за свои слабости опять пришло… Хотя, как причитал сейчас Федька: «Оно не пришло – оно подкралось незаметно!» 

Утром в субботу, когда оставался еще хоть какой-то шанс решить эту проблему у специалистов, Федька молчал. К вечеру молчание переросло в тихое поскуливание, которое выдало брата с головой… 

Мама ругалась сильно: и на Федьку (за его трусость перед стоматологами и слабость перед конфетами), и на сами конфеты тоже. Больному дали обезболивающий сироп, а сладости все демонстративно выбросили в мусор, чем собственно добили Федьку окончательно. 

Канун прежнего дня защитников Отечества прошел мрачновато: брат на таблетках от боли, мама на валидоле от нервов, а мы с папкой вроде бы и не при чем, но тоже страдали наравне со всеми.  

На следующий день мама поздравила всех своих мужчин с праздником и приготовила вкуснейший ужин. Вкусным он был для всех, кроме Федьки (из сладкого на столе был только сладко-горький соус ткемали к мясу). Федор был в отчаянии: зуб немного пошатывался, чем провоцировал новые приступы, приглушенной анальгетиками, боли, а нос все время пытался «вынюхать», припрятанные кем-нибудь, сладкие антидепрессанты… 

На глаза попалась сахарница. Сахара в ней оставалось немного. Пару чайных ложек брат слопать все-таки успел, а потом и этот источник радости иссяк: бабушка Лида, живущая по соседству, «по-соседски» попросила у мамы немного сахара. Федька, когда это услышал, начал биться в истерике (в его голове созрел безумный план подменить сахар в сахарнице на соль, но я вовремя встал у него на пути, за что заработал основательный синяк под левым глазом). 

Остатки Федькиной роскоши все-таки отдали соседке, а брат смотрел на меня, как на врага народа. Мама в очередной раз прочитала лекцию о том, что мы братья и не должны драться, но, глядя в глаза 8-летнего ближайшего родственника, я понял, что узы, связывающие его с кондитерскими изделиями, значительно сильнее родственных. 

Брата стало жалко, и я решил, помочь ему преодолеть возникшие трудности. Есть у нас в семье традиция: на Новый год каждый наполняет свой «горшочек  желаний» тем, что хотел бы получить в наступающем году: орехами – как символом здоровья, новогодними игрушками – как символом праздника, деньгами – как символом достатка, ну а дальше, кому чего больше надо. 

Мама в свой горшочек положила картинку с изображением норковой шубы и красивых сережек, папа – картинку с новым BMW, а мы с братом – конфеты, билетики в кино и аквапарк, картинки с парашютистом и гонками на квадроциклах. 

Под бой курантов горшочек наполнялся и запечатывался. Открывать его нельзя было ни в коем случае до следующего Нового года (а то желания не сбудутся). Но ради брата, я готов был пожертвовать исполнением своих желаний. 

Вскрыв свой «горшочек», я достал из него самое ценное, по мнению Федьки, – грильяжную конфету «Метеорит». Дрожащей рукой Федька взял заветную конфету. Он понял и высоко оценил размеры моей жертвы. В его глазах я прочитал благодарность и восхищение (сам на такой мужественный поступок он был не способен).  Братская любовь восторжествовала, семейные узы окрепли, и Федор засунул в рот столь желанную конфету… 

Уж не знаю, то ли он ее съесть спешил побыстрее, то ли конфета долго лежала, но вместо наслаждения на лице брата вдруг отразился сначала испуг, потом недоумение, а потом безумная радость. На ладонь он выплюнул злосчастный зуб, который лежал теперь во всей своей подпорченной кариесом красе. Брат улыбался своей дырявой улыбкой и перепачканным конфетой ртом, а я,  осознав, что произошло, начал безудержно хохотать. 

Мы прыгали и смеялись так, что пришедшие на шум этого балагана родители, минут пять не могли понять, что происходит.

Потом мама, на удивление, нас все-таки не отругала  за конфету. Теперь поход к стоматологу отменялся, что экономило уйму времени, денег и нервов всем членам семьи. 

А папа? А папа предложил отпраздновать это замечательное событие небольшим тортиком (оказывается, он тоже скучал по сладкому). Брат, конечно же, съел самый большой кусок. И со словами: «Медведи тортами не питаются», отделил от моего скромного кусочка большую половину себе. 

Но я на него не сержусь. Это ему, Федьке, сладкое подавай, а я Мишка – медведи любят мясо. 

A. Smile