Будущее гонконгских протестов против экстрадиции

В начале 2019 года, когда протесты против экстрадиции захлестнули Гонконг, в местном кафе Brew Note состоялась дискуссия, во время которой обсуждалось новое протестное поколение на острове. Приглашенным докладчиком был профессор  Фрэнсис Ли, директор Школы журналистики и коммуникаций при Китайском университете Гонконга, который поведал о том, как протестующим удалось собраться в таком большом количестве и какое будущее у этого движения.

Серия протестов стартовала в марте 2019 года в ответ на попытку правительства Гонконга внести поправки в Законодательство о беглых преступниках и взаимной правовой помощи в уголовных делах. Если бы данный законопроект был принят, он уполномочил бы главу администрации Гонконга и местные суды рассматривать просьбы об экстрадиции от регионов, с которыми не существует соответствующих предварительных соглашений, включая Тайвань и Китай. Массовые протесты 9 и 16 июня были успешными и добились отмены выноса законопроекта на обсуждение в Законодательный совет. Однако протестующие были возмущены полицейским разгоном демонстраций 12 июня и потребовали, чтобы правительство провело расследование неправомерных действий полиции, а также отставки главы администрации Гонконга Кэрри Лам.

Кампания против экстрадиции, которой только в один день, а именно 16 июня, удалось вывести на улицы более двух миллионов людей, повергла в шок каждого человека в Гонконге. Масштабность протеста заставила многих задаться вопросами о том, каким образом протесты организовывались протесты и как удалось провести самую большую в истории Гонконга протестную мобилизацию. Профессор  Фрэнсис Ли пролил немного света на эти вопросы. Ниже изложена его презентация: 

Организация протестов по принципу открытого кода

Хотя многие думали, что кампания протестов против экстрадиции никем не возглавлялась, Ли поясняет, что на самом деле с самого начала для обеспечения организационной помощи действовал центральный организационный орган. Кампания против экстрадиции стартовала 28 апреля в рамках митинга, который проводил Гражданский фронт по правам человека (CHRF), местная коалиция неправительственных организаций. Масштабные митинги 9 и 16 июня также проводились CHRF, так как по закону все демонстрации могут проводиться только после получения разрешения полиции. Кроме того, упомянутая коалиция имеет сильные связи с продемократическим сектором, чьи сторонники, по словам Ли, являются в своем большинстве политическими либералами и представителями умеренных политических взглядов.

Кроме наличия центральной организационной платформы, Ли отмечает существование большого количества других периферийных протестов и акций, которые организовывались при помощи  форума LIHKG и каналов в мобильном мессенджере Telegram. Ли спешит уточнить, что спонтанные протесты не были связаны с CHRF и что участники этих платформ не следовали никаким инструкциям от CHRF или от других продемократических законодателей. Во время кампании общественные деятели выступали в роли модераторов, оказывая помощь протестующей толпе. Ли говорит, что если бы общественный деятель попытался выступить с речью или раздавать какие-либо указания во время проведения протестов, то толпа бы его освистала. Люди не хотели поводырей.

На форуме LIHKG и в открытых группах в Telegram популярные комментарии и предложения попадали в топ. Протестующие использовали платформы для мозговых штурмов по протестным идеям, а потом кто-то выбирал самые популярные идеи и формировал команду с целью создания обновлений и плана.

Ли сравнил такой метод организации с функционированием технологии открытого кода, когда кто-то предлагает основной код и другой человек с легкостью его подхватывает, чтобы разработать собственный продукт. Децентрализованная модель организации считается более креативной и более эффективной. Она поощряет участие, к тому же цена ошибки минимизируется, так как многие команды работают одновременно, а одна или две ошибки не влияют на производственную линию в целом.

Ли считает, что новые коммуникационные платформы, такие как LIHKG и Telegram, поощряют такой тип децентрализованной организации. Telegram позволяет создавать каналы с десятками тысяч подписчиков, а оценочная функция платформы LIHKG, подобная Reddit, позволяет людям узнать самые популярные точки зрения.

Молодые люди массово вышли на протесты

Внизу представлен первоначальный опрос, отображающий демографические показатели протестов против экстрадиции. Опрос был проведен межуниверситетской исследовательской группой, к которой также принадлежит Ли:

• 6 июня: 26,3% протестующих возрастом 22 года или младше и 44,5% протестующих в возрасте 30 лет или младше. Похожие результаты были и на митинге 1 июля 2003 года;
• 16 июня: 30,8% протестующих возрастом 22 года или младше и 57,1% протестующих в возрасте 30 лет или младше;
• 17 июня: 49,1% протестующих возрастом 22 года или младше и 81,4% протестующих в возрасте 30 лет или младше;
• 21 июня: перед штаб-квартирой полиции — 63,9% протестующих возрастом 22 года или младше и 91,7% протестующих в возрасте 30 лет или младше;
• 29 июня: собрание в Центральном округе — 38% протестующих возрастом 22 года или младше и 75,8% протестующих в возрасте 30 лет или младше.

Большинство молодых людей, которые участвовали в протестах, начали уделять внимание вопросу об экстрадиции приблизительно в конце мая, после того как студенты и выпускники сотен средних школ подписали общую кампанию.

Согласно опросу, проведенному 21 июня среди молодых протестующих, 86-96% указали, что Telegram был важным коммуникационным каналом для организации.

Что касается роли CHRF, то его роль важность была отмечена следующим количеством респондентов: возраст 20 лет и младше — 81%, возраст от 21 до 25 — 74,6%, возраст от 26 до 30 лет — 65,5%. Одним словом, Ли отмечает, что чем моложе протестующие, тем больше количество тех, кто признаёт важность CHRF.

Исследовательская группа установила, что с утверждением о том, что радикальные протесты могут привести к негативной социальной реакции, согласны: 62,2% возрастом 20 лет и младше, 54,8% возрастом от 21 до 25 лет, 53,3% возрастом от 26 до 30 лет.

Будущее протестов против экстрадиции

Профессор Ли считает, что децентрализованная организационная модель хорошо подходит для проведения защитных кампаний, касающихся всего лишь одного вопроса. Однако это может быть не самый лучший метод ведения долгосрочной борьбы. После того как правительство перепишет законопроект и кампания представит список новых требований, без центрального организационного органа будет сложно вести переговоры с правительством, так как никто не сможет представлять кампанию.

Есть разные виды социальных движений, один такой вид — это кампания одного вопроса, к примеру, Революция зонтиков 2014 года и протесты против экстрадиции. Такие кампании могут привести к долгосрочным движениям, как митинг июля 2003 года, после которого появилось много независимых онлайн-медиа. Похожее развитие наблюдалось после массовых демократических протестов 2014 года, когда некоторые протестующие сформировали группы активистов, защищающих «локализацию», а другие начали развитие местных общественных структур на низовых уровнях.

Ли говорит, что все еще остается отрытым вопрос о том, какое место займут протесты против экстрадиции в протестных движениях.